на часах только-только стукнуло полседьмого, я подрываюсь с места и лихорадочно распахиваю шкафы, сметаю вещи с полок; выясняется, что вещей у меня совсем немного - гардероб уместился в один пакет, но книги, откуда столько книг, и ведь все читанные-перечитанные, и это всего лишь последние приобретения за полгода.
я в дикой спешке, как подстреленная, собираю свои пожитки, натыкаюсь на миллион разных вещей, от которых хочется оглушительно улыбаться. тоненькая тетрадка, озаглавлена как "новый рассказ". открываю. на первой странице большими буквами: ТРАТАТУЙ. и дальше:"рецепт супа "трататуй" прост, как все гениальное. в исполнении жены павла мартышкина он звучит так: "суп "трататуй" - воды много, а мяса - ...". маленький листик выпадает из лекций по теории языка, на нем - шарж на обалдевшую морду гарри поттера и подпись: физик-ядерщик на лекции по юриспруденции. нахожу куски ватмана с какими-то невнятными рисунками, краски и кисточки, записки, невыложенные зарисовки. собирая книги, хватаю с полки «одиночество в сети», что когда-то присылала мне оля, перечитываю вложенное письмо, в подреберье не то щемит, не то плачет, не то смеется - кладу в сумку поверх кортасара, потом - открытки ри. я складываю воспоминания в пластиковый пакет, галя смотрит непонимающими глазами, остекленевшими от коньяка. я чувствую себя медой больше, чем когда-либо, оставляя за собой пустые полки, обрывки записок и сломанные зажигалки, натыкаюсь на углы, потом все с той же головокружительной скоростью убираю в коробку компьютер. такси вот-вот подъедет, я сижу на диване, застегивая сапоги, сердце как бешеное, поднимаю глаза на галю и кажется, что вот он, момент откровений. меня трясет от одной мысли чтожесказатьчтожесказать, а она спокойно произносит: даш, ты мне денег должна за пользование квартирой за семь дней февраля. я смотрю в бесцветное лицо (а ведь когда-то оно было сумасбродно красивым) и думаю: какая же ты глупая, даш, все думала о смыслах, переживала и плакалась, а на самом деле все оказалось куда приземленнее, чем можно себе представить.
все мои книги укладываются в белую мазду с второго захода, я сижу на переднем сидении и прижимаю к груди монитор, думаю о семи днях февраля, а водитель смешной и смотрит задорными молодыми глазами, говорит: девушка, вы какая-то ненормальная, в восемь утра в понедельник переезжаете с центра города в криминальный райончик. я смеюсь, щелкаю пальцами говорю: ну да, ненормальная, но дело же не в месте, дом там, где греют люди.
мы несемся по автостраде, мороз звенит по стеклам, и водитель рассказывает что-то невыносимо смешное; я хохочу в голос, смотрю, как по рельсам проезжает электричка, помахивая желтыми глазницами маленьких окон. по утрам из-за мороза стоит туман, от которого голые ветки покрываются белым крошевом инея, и все сказочное, я в сказке, тепло и сухо, я больше не помню о семи днях февраля, я только тут, сейчас, прямо в этой точке пространства. мы проезжаем вдоль мелких улочек с подкошенными домиками частников, дорога вздымается, потом - до боли знакомый двугорбый мост, я еду мимо дома авдеевой, и хочется высунуться из окна и кричать: янка, я еду домой, давай как тогда - приходи вечерком, сядем на лавочку и купим пива, поговорим о смыслах, о твоей депрессии, о моих вечных жизненных неурядицах. белая мазда таксиста останавливается на перекрестке, я смотрю на оббитый бок троллейбуса впереди и вдруг вспоминаю: вот я еду на этом троллейбусе, рядом со мной лешка, смеется и хватает за плечи, рассказывает-рассказывает, я цепляюсь за поручни и ловлю мальчишески-гордый взгляд, а в нем цветут незабудки.
мазда, вильнув гладким белым боком, въезжает в знакомый двор - я все знаю здесь, ноги помнят каждую колдобину, я жила тут полтора года назад, промотала еще один кусок жизни и вернулась в исходную точку. таксист помогает мне вынести вещи и долго отнекивается от лишних денег, но мне хочется как-то сказать спасибо - пусть даже материально, потому что чудесный.
в квартире пахнет чем-то неуловимо знакомым - отцовским одеколоном, табаком трубки, глаженым бельем, теплом и домом. я люблю эту квартиру не глядя, без промаха. на шкафу турецкий кальян, на кухне все также замерли на шкафах пятнадцать видов коньяка и виски, в холодильнике пельмени, в комнате ноутбук и миллион приспособлений айтишников. в моей комнате по-прежнему пустует стол, в ящиках тетрадки и выпускной школьный альбом, по стенам расклеена детская сашкина мазня. пытаясь подключить интернет, внезапно натыкаюсь на вай-фай и совершенно теряюсь, что делать и как настраивать, в итоге звоню отцу и долго выспрашиваю кулинарные предпочтения - хотя зачем, ведь и так все знаю. в супермаркете до отказа набиваю тележку, скупая все, что попадется под руку, долго размышляю, смогу ли приготовить жаркое без помощи сайтов по кулинарии. потом - мас и Экс, прекрасные, как сама жизнь, влюбленная до предела, жалуюсь на холостяцкую берлогу, смеюсь, восхищаюсь, веду себя как совершеннейшее дите, очень много курю и пью левенбрау, сидя на микроволновке, смотрю на прицепленных к шторам бабочкам и лечу без места назначения.
об этом можно писать рассказы, но рано или поздно все возвращается на круги своя, а от меня, как от меды, остаются сломанные зажигалки - протягиваю руку и нашариваю за холодильником еще одну, оставленную здесь в позапрошлом году.
здравствуйте, у меня все хорошо, я счастлива, пусть и не навсегда, по стеклу ползут ледяные узоры, смеюсь сквозь дым и жду хозяина, как собака, вернувшаяся на порог дома через сотни тысяч миль.
@темы: Хорошее
Доступ к записи ограничен
